«Я поэт сорокового года», – писала о себе сама Ахматова, имея в виду, что именно в это время она почувствовала в себе силы рассуждать об истории России. Тогда же в ее творчестве начался новый период, во время которого Ахматова стала говорить от лица народа страны, в которой жила. Что же касается любовной лирики, ставшей визитной карточкой поэтессы, то это еще не вся Ахматова. Так считает Нина Попова.
Как известно, в Фонтанном доме поэтесса жила около тридцати лет. Сначала со вторым мужем – Владимиром Шилейко, потом с третьим (гражданским супругом) – Николаем Пуниным. Видимо, именно этот факт и заставил почитателей ее творчества пристальнее взглянуть на личную жизнь Ахматовой. В Фонтанный дом, распахнувший свои двери в 1989 году, потянулись поклонники именитой петербурженки в надежде увидеть собственными глазами рисунок влюбленного в Ахматову Модильяни и посмотреть комнаты, которые она делила с Пуниным.
Нина Попова: Ахматова поэт, который начался в 51 год, когда уже не было ни красоты, ни бурных романов. Невероятно, но факт: пятидесятилетнюю Ахматову мало кто знает, потому что вместе с молодостью она частично утратила и читательский интерес. Уже поэтому можно говорить о том, что Анна Андреевна «непрочитанный» поэт в прямом смысле этого слова. При этом, все знают, что в молодости Ахматова была красивая, с длинной челкой, что в Париже в нее был влюблен Модильяни.
Можно сказать, что все эти годы Ахматову неправильно позиционировали?
Нина Попова: Думаю, что да. Дальше чтения ее любовной лирики, которую знают все, мало кто пошел. Лишь несколько лет назад впервые вышло собрание сочинений Ахматовой в двух томах, скомпонованное не по хронологическому принципу – от первого стиха к последнему, а наоборот. В первый том вошли стихи и поэмы 1940-1966 годов, а вся любовная лирика – во второй. И я рада этому, потому что подобный сборник может помочь читателям взглянуть на нее как на исторического поэта.
Разве плохо, что читателям интересна, в том числе, и личная жизнь Ахматовой?
Нина Попова: Беда в том, что после постановления 1946 года об исключении Анны Андреевны из Союза писателей СССР, сложилась схема: «полумонахиня-полублудница». С тех пор все занимаются выяснением: насколько скандальной была ее жизнь, и почему Андрей Жданов, первый секретарь Ленинградского обкома партии, назвал ее полублудницей? При этом никто не думает о том, насколько сложно было быть женщиной серебряного века, не желающей жить домостроем. Да, Ахматова хотела иметь право на чувственную любовь. Но это поколенческая история.
Беда в том, что после постановления 1946 года об исключении Анны Андреевны из Союза писателей СССР, сложилась схема: «полумонахиня-полублудница». С тех пор все занимаются выяснением: насколько скандальной была ее жизнь, и почему Андрей Жданов, первый секретарь Ленинградского обкома партии, назвал ее полублудницей?
Говорят, Анна Ахматова приложила немало усилий, чтобы ее биографы поверили в пропажу 16 рисунков, сделанных Модильяни.
Нина Попова: Она их сожгла сама, – я в этом уверена. История их исчезновения такова: когда Анна Андреевна вернулась из Парижа в 1912 году, у нее с собой были 17 рисунков. Так она говорила. Один из них она повесила над кроватью – самый известный, где поэтесса изображена полулежа в египетской шапочке. Остальные рисунки, судя по всему, были ню. Рисунок Амедео Модильяни, подаренный Владимиру Путину шведом Нильсом Нильсоном во время работы экономического форума в 2007 году, на котором Ахматова была изображена без одежды, только подтверждает это.
Сама Ахматова рассказывала так: якобы в 1921 году дом матери Николая Гумилева в Царском селе, где хранились рисунки Модильяни, был национализирован и отдан матросам. Среди документов, спрятанных на чердаке, они нашли и рисунки, и вместе с остальными бумагами, пустили их на «раскрутки». Однако, в ноябре 1945 года она рассказывает Исайе Берлину, что рисунки погибли во время блокады
Ахматова испугалась, что они смогут ее скомпрометировать?
Нина Попова: Я думаю, что Анна Андреевна решила отречься от некоторых своих портретов, когда стала осознавать себя великим поэтом. Она начала позировать художникам как русский писатель, который говорит об этой стране от имени ее народа. Представьте себе Толстого или Пушкина, которые были бы изображены без одежды.
Это нонсенс, потому что нет такой традиции в русской культуре. Если она поэт, говорящий от имени народа о России, она не может быть ню в истории с Модильяни. Это не укладывается в традицию и противоречит ей. И потом, кому покажешь эти изображения?! Советскому читателю-смотрителю, который хихикнет и спросит: «ой, а что между ними было? А что Модильяни? А что Ахматова? Кто кого бросил?».
Поэтому она оставила один рисунок – самый нейтральный, в египетском головном уборе. Она не хотела объяснять, что ню – это французская культурная традиция. Что голой она не позировала, что Амедео ее такой представил. Тем более не могла этого сделать после скандального обвинения Жданова.
Сын Ахматовой – Лев Гумилев, неоднократно упрекал мать в том, что она не тот человек, которым хочет казаться.
Нина Попова: Когда Лев говорил ей: «мама не королевствуй», Анна Ахматова не осуждала его. Она знала, что мечтает не королевствовать, а сохранять свой мир таким, какой он у нее есть. Ей хотелось, чтобы никто не лез в ее жизнь. Даже в бытовом смысле, когда к ней приходили с визитами, должна была оставаться дистанция. Подобное поведение делало ее выше современников, не имевших возможности остаться наедине с собой. Когда в одной комнате жила семья из 5-6 человек, утрачивалась привычка работать над своей душой, молиться, анализировать прожитый день, думать о совершенных ошибках. Эту потребность, придумав коммунальные квартиры, отменила советская власть. Современники Ахматовой с этим смирились, а она дистанцировалась. В 1937 году, в разгар сталинских репрессий, она читала Данте в подлиннике, жила размышлениями о том, что человек может быть низким, непорядочным и мелочным, но при этом быть подобием Божием. Она понимала Пушкина, который не мог найти себе места, потому что не знал, где похоронены его друзья-декабристы, поскольку сама искала могилу Николая Гумилева.
Анна Ахматова слишком неоднозначная, неодномерная. Она, пожалуй, единственный поэт серебряного века, кому из ее поколения была дана настолько длинная жизнь – 76 лет. Гумилев, Маяковский, Есенин – никто из них не дожил до сорокалетия. Она же помнила смерть Льва Толстого, первую мировую войну, революцию, гражданскую войну, террор 1937 года, вторую мировую войну, 1946 год – год истребления интеллигенции… Пропустить через себя все это, вычеркнуть из своей биографии некоторые факты, и умереть в 1966 году – большой подарок.
Фото автора и из открытых источников
